Свежие истории от 12 июня 2017

но рыбак ее продавал по дешевке и мог прокормить семью, не выходя в море. Правда, рыбу он продавал все равно капиталистам и тем способствовал их еще большему обогащению, тут у Лагина что-то недодумано.

Рассказала знакомая. Точнее, рассказывал ее муж, а Оля только кивала.

Когда ей было лет 11-12, ее родители, преподаватель вуза и учительница, задолбались строить коммунизм и решили перебраться в Америку. Тогда ехать в Америку было не то, что сейчас. Надо было получить вызов в

Израиль от несуществующих родственников. Предъявить его почему-то в голландское посольство. Огрести положенное количество люлей от советской власти, включая увольнение всех членов семьи с работы и исключение из вузов. Просидеть пару-тройку лет в отказе, перебиваясь случайными заработками. Сдать государству квартиру. Заплатить за лишение гражданства. Выехать в Вену. В Вене подать прошение на американскую визу. И дожидаться ее почему-то в Италии.

Из школы детей отказников не исключали, но учиться тоже было мало веселого. Наш пионерский отряд идет в кино, а ты, Рубинчик, не пионерка, тебе пусть кино в Израиле показывают. Хотя Оля была пионерка не в пример иным прочим. Праведный советский ребенок, выросший на "Незнайке на

Луне", стихах Михалкова и том же "Хоттабыче". Ехать в оплот империализма, где линчуют [мав]ров и безработные спят под мостами, для нее была трагедия. Она на коленях умоляла остававшихся в Союзе дядю и тетю взять ее к себе, но ничего не вышло. Пришлось ехать с родителями.

Итальянский городок Ладисполь, где жили в ожидании виз 90% беглецов из

СССР, напоминал Содом и Гоморру во время Вавилонского столпотворения.

Снять квартиру за деньги, сообразные с полученным пособием, не было никакой возможности. Нашим героям несказанно повезло: к ним, сидевшим посреди площади на чемоданах, подошел дяденька с золотым зубом, представился дядей Борей и сказал, что он тут уже полгода, снимает чудный домик в рыбацкой деревне дальше по побережью и ищет, с кем разделить жилье и квартплату.

Из деревушки было далековато добираться до Ладисполя и Рима, зато там жилье стоило разумные деньги, было тихо, красиво и можно было покупать у рыбаков вкуснейшую свежепойманную рыбу вдвое дешевле, чем в Ладисполе.

Чуть освоившись, Оля с родителями по дяди-Бориному совету отправились в

Рим – посмотреть город и посетить гигантский рынок Американа, где тысячи бывших совков пытались продать итальянцам привезенные с собой товары.

Спросом пользовались фотоаппараты, бинокли, мельхиор и почему-то презервативы. Мне трудно представить себе, чтобы итальянцы использовали советские "изделия номер 2" по прямому назначению, наверно, нашли им другое применение, учитывая их прочность и невероятную дешевизну. Хотя кто их знает, католическая страна, может, у них и таких не было. У

Олиного папы тоже имелось в чемоданах кое-что на продажу, это был единственный способ привезти в Америку чуть больше, чем разрешенные к обмену 90 долларов.

Вернувшись поздно вечером в деревню, они не обнаружили никаких следов дяди Бори, а также своих вещей и только что полученного пособия. Сосед наконец получил визу и улетел в Америку, а перед отлетом спер и загнал перекупщикам все плохо лежавшее и хорошо лежавшее тоже, вплоть до сохшего во дворе белья. Оставил книги, зубные щетки и два пустых чемодана. Вообще у тамошней публики считалось чуть ли доблестью накануне отъезда кинуть лохов-новичков на сотню-другую долларов, но до прямых краж у своих никто не опускался. Да и сложно было бы это осуществить в перенаселенном Ладисполе, пустая деревня – другое дело.

Ситуация была не совсем из разряда "в войну украли хлебные карточки", до следующего пособия они бы перекантовались, а на пособие можно было кое-как существовать и в Италии, и в Америке. Но все равно, удар доволько сильный. Насквозь атеистическая советская интеллигенция почему-то очень падка на самую дешевую мистику. Джуна, телепатия, биоритмы и все такое прочее. Особенно в тяжелые жизненные моменты.

Не была исключением и Олина мама.

Есть, если знаете, такой способ гадания по книге. Берешь первую попавшуюся книгу, открываешь на случайной странице, читаешь случайную строчку и пытаешься ее истолковать как знамение судьбы. Вот мама и попросила Олю погадать. Попался "Хоттабыч", та самая глава, которую я изложил в начале рассказа. "Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что они доверху заполнены великолепной, отливающей серебряной и золотистой чешуей живой рыбой" — прочитала Оля звонким голосом.

— Да, — растерянно отозвалась мама. — Чемоданы он действительно раскрыл, не поспоришь. А вот рыба к чему?

Но тут вмешался молчавший до сих пор папа.

— Стало быть, чемоданы, — сказал он. — И рыба. Интересное сочетание.

Назавтра он занял денег, купил у рыбаков два чемодана свежего улова и повез на импровизированный рынок в Ладисполь. Товар ушел влет, в магазинах было дороже, да и совковая психология требовала покупать из-под полы у своих, а не у чужих и официально. На другой день папа приобрел весы и подобие складного прилавка. За прилавок встала Олина мама, а папа с Олей подвозили ей свежую рыбу. Конечно, налогов они не платили, разрешений не получали, бизнес был насквозь незаконный, как и вся русская торговля в Ладисполе, и только потому выгодный. Но итальянская полиция давно махнула рукой на русский караван-сарай и только ждала, когда он наконец уберется с их территории.

Через полгода, получив визу, они летели в Чикаго уже с полными чемоданами. Причем доллары составляли настолько значительную часть груза, что хватило купить за наличные дом и открыть магазин русских деликатесов на Диване (чикагский аналог Брайтон-бич). Магазин работает и сейчас. А Олиного дядю, который остался в Союзе, убили в девяностые.

Он-то никаким бизнесом не занимался, просто шел по улице, догнали и выстрелили в затылок. Наверно, спутали с кем-то. Так что Оля теперь не очень жалеет, что уехала.

В другую пошел долго в горку поднимался, все коленки сбил, а там тоже задвижка. Так и голодал, пока нефть не пустили. Или газ. Хотя на газе задвижек нет, там краны Не слышали, нет?

Услышите, не верьте. Сказки все это. Никто газ с нефтью пускать не будет пока трубу не очистят специальными очистными устройствами. Чтоб сказка не стала былью. Так что не волнуйтесь, никаких сварщиков из конфорок не повылазит и на НПЗ не приплывет. А еще сварщиков в трубу главные инженеры не пускают. Сами лазят.

По разным причинам. Вот, например, у моего коллеги был случай, когда на засыпанном уже, но не вваренном в нитку участке газопровода на три трубы вглубь дефект в корне шва нашли. С одной стороны участка захлест, с другой свободный конец на склоне. Рентген от сварки отстал. Время экономили. Сварные свои, брака не допускают. Почти. И вот это почти вылезло. На тридцать с лишним метров со стороны захлеста. По-хорошему откопать надо, шов вырезать и новый сварить. Но можно залезть и изнутри поправить.

Коллега и полез. За сварщика-то страшно, а за самого меньше. Тем более там дефект плевый, на половину электрода и шлифмашинкой чиркнуть еще. Держак, кабели, маска на голове сразу, чтоб руки не занимать, шлифмашинка болгарской национальности, краги, фонарь мощный. Ничего вроде не забыли. Роба еще сварщика. Спилковая, между прочим. Главный инженер все же.

Вот в таком виде он пузом на "потолочку" и лег. "Потолочка" на колесиках. "Потолочка" в нашем понимании это поддончик такой деревянный на котором сварщики лежал, когда потолочные швы варят. А в кино показывают, как автомеханики на таких под машины заезжают.

Тросом его прицепили, понятное дело. Там уклон. Внутрь укатится, где его потом искать-то? Легче забыть, но это сказки, как я уже и говорил.

И вот этот мой коллега, шов поправил, шлифанул, посмотрел внимательно. Хорошо сделал, самому понравилось. И тут вспомнил, что на следующем шве, чуть ниже по уклону и дальше в трубу, непонятное пятно на снимке было. То ли утяжина, то ли пленку плохо промыли. Дай, думает, посмотрю. Только троса не хватает и кабелей. Но трос-то и отстегнуть можно, а кабели нафиг не нужны. Варить все равно не собирался.

Отцепился, кабели бросил и покатился потихонечку. Сначала. Аккуратно так. Потому что если неаккуратно, то вниз совсем укатиться можно. Тормозов у потолочки нету. Не, он точно аккуратно хотел. Но не смог. И все-таки покатился.

Катится он, значит, все быстрее и быстрее. Хотя пытается тормозить. А уклон хороший, не получается. Можно с потолочки свалиться, но потом придется самому ползти, без колесиков. Ноги сотрешь и руки. Так и катится под дурацкие мысли, не успели ли там трубу заглушкой заварить для испытаний. Об нее тормозить как об стену ведь. И ехать вроде не долго, два километра без одной трубы. Но быстро и головой вперед. Тележка на стыках как трамвай стучит.

Не заварили. Там вообще не было никого. Кроме двух девок, которые по ягоды пошли. Склон, речка, травка, земляника. Подводный переход, когда еще строить начнут. И вот сидят две девки, ягоды собирают. На непонятную железяку из земли торчащую, внимания не обращают, но и близко не подходят. Там травы нет, глина одна.

И вот по трубе застучало, зашумело, зашоркало. Все сильней и сильней. Как будто поезд в метро едет. Девки еще глубже присели. И на трубу смотрят, черным полиэтиленом замотанную. А из трубы, сорвав пленку, вылетает деревянная тележка, а на тележке хрен знает чего в сварочной маске с растопыренными руками. То ли Бэтмен, то ли чайка, [м]лядь.

Без чайки, без Бэтмена, а последнее слово почему-то у одной девицы и вырвалось. От восхищения происходящим, видимо. А это "хрен знает чего", отделилось в воздухе от тележки. Приземлилось, сгруппировавшись. Поднялось, отряхнулось, к девице подошло и, подняв наконец-то маску, молвило человеческим голосом:

— Не [м]лядь я вовсе, а сварщик. Закурить не найдется?

Так и познакомились.