Свежие истории от 5 декабря 2011

– это было до деноминации 1961г.), вручал 1,5-литровый пустой графин и просил сходить на угол улицы, купить газводу с сиропом по 40 коп. стакан. Но студенты из поколения в поколения передовали рецепт "воды": бутылка водки, бутылка красного вина и бутылка пива. Получалась смесь, по цвету почти неотличимая от газводы с красным сиропом.

Приносят, П. вскакивает, потирает руки и тревожно глядя на принесшего спрашивает:

— Вот спасибо, водичку принесли! С сиропчиком! Как я и просил?

Но по ходу этой тирады менялось выражение лица от радостно-возбуждённого до тревожно-подозрительного, на лице так и было написано: "Неужели гады, и в самом деле воду принесли? "Вынимает пробку, принюхивается, наливает стакан, пьёт и вдруг лицо расплывается в улыбке:

— Опять мне эту гадость подсовываете? Сколько раз прошу – купить газированную воду, а мне всегда несут одно и то же!

К концу экзамена выпускать "теплодеда" из аудитории было небезопасно, он сидел в обнимку со старостой и варнякал:

— Друзья, я тоже был студентом! Люблю молодежь! Я никого стипендии не лишил? А отличников не лишил повышенной стипендии? Я же всё понимаю, я вас люблю!!! М-М-м-у!!! – так он целует старосту в приступе уважения.

мужиков круглогодично обитает в деревне в своей избенке, отопляемой исключительно дровами. Он не женат, хотя мужик вполне ладный, несильно пьющий и мастер – гроссмейстер! – на все руки. Весь дом и двор у него в различных самоделках-приспособлениях (не место здесь их перечислять), включая собранное им самим нечто напоминающее мотоцикл. А вот огорода

Сашка большого не держал, хотя цветов у него хватало, в основном тюльпанов.

Вступил он как-то в роман с одной москвичкой. Сашка было переехал к ней в столицу, в отдельную квартиру, но через неделю смотался оттуда – жить в "этом ужасном городе", по его мнению, невозможно. Ну а дама отказалась жить с ним в деревне. Так что к нему захаживали какие-то однодневки, но была у него и настоящая тайная романтическая любовь — к молодой девушке из переселившейся к нам в деревню после Чернобыля белорусской семьи. Это выяснилось, когда девчонка погибла в автокатастрофе, и на следующий день кто-то всю улицу в селе усыпал тюльпанами, а в саду у Сашки их не осталось.

Денег у него долгое время не водилось, поэтому из имеющейся у него земли в 30 соток, он только 5 оставил себе, остальные продал раскрутившемуся в

Москве соседу, который выстроил в деревне шикарный дом и на полном серьезе занялся сельским хозяйством.

Но вот лет 5 назад Сашке повезло, и он устроился на денежную работу в город Дмитрове, до которого надо было пилить сначала на автобусе, а потом на электричке. Автобус уходил в 5 утра, и тут мы переходим к главной слабости, точнее даже беде, Сашки – как ни странно для деревенского жителя, он смертельно боялся собак (те его в детстве покусали – психическая травма осталась на всю жизнь). А эти твари – гибриды всяческих овчарок, чувствуя, что он их побаивается, считали его своей законной жертвой и накидывались на Сашку при первой возможности.

Днем они сидели на привязи во дворах, однако на ночь хозяева их обязательно спускали с цепи. Так было принято, что называется, издревле.

Поэтому часов до шести утра деревня оказывалась в полном распоряжении этих зверюг.

Короче, Сашка не мог пройти к пятичасовому автобусу без опаски быть покусанным. А ведь автобусная остановка находилась прямо за его домом, не более чем в 50 метрах. Но как раз эта территория и была продана богатенькому соседу и теперь окружена высоким забором. Однажды Сашка пытался через него перелезть, но был застукан этим самым соседом, который свое возмущение выразил очень недвусмысленно. С другим соседом, слева, Сашка тоже не дюже ладил, так что и через его территорию не проскочишь.

И тогда он стал пристраиваться ко мне, поскольку я на том же автобусе летом как на работу ездил по грибы или за какой-нибудь интересной болотной ягодой вроде гонобобеля. А я всех этих собак давно прикормил.

Хоть и поругивают в народе нынешнюю вареную колбасу, животные ее уважают. Уважают и того, кто их ею кормит. (Замечу, что и Сашка пытался собак колбасой подкупить, но те ее сжирали и набрасывались на бедного

Сашку с удвоенной энергией). В общем, под моей охраной он так и пробирался к остановке едва ли не каждый божий день в течение последних лет.

Года три назад Сашка решил у себя на участке устроить колодец. Приехала бригада, выкопала этот колодец, а также еще одну неясного предназначения яму. В тот же год в доме Сашки появились два таджика, однако чем они там у него занимались, я не сильно понимал, но не удивлялся. В последнее время чуть не в каждом деревенском дворе сновали разнообразные азиаты, которые выполняли самую разную работу.

В нынешнем году я приехал в деревню в апреле и решил ближайшим утром пойти за сморчками. Заскочил к Сашке, намекнул, что готов его сопровождать, но он к моим словам отнесся равнодушно и сказал, что "проблема решена радикально". Я удивился, но расспрашивать его ни о чем не стал. Может, у него график работы сменился или собак в деревне перестреляли (было такое во время эпидемии бешенства).

На следующее утро я с корзиной двинулся к 5-часовому автобусу. Свора все тех же собак бродила по деревне. Сашки не было видно. Пришел я рановато — автобус приходилось ждать минут двадцать, и тут я обнаружил, что какие-то придурки дотла сожгли лавочку на остановке. Я огляделся – где бы присесть – и обнаружил метрах в десяти за деревом приличных размеров камень, раньше я его вроде бы не видел. Я расположился на нем, благо он был достаточно плоским.

И вдруг мне показалось, что камень подо мной шевелится. Я, будучи к тому же некоторым образом с похмелья, вскочил ни жив ни мертв. А камень между тем отвалился в сторону. Под ним оказался лаз, откуда сначала появилась рука, потом голова. Оба предмета принадлежали Сашке. Наконец он вылез весь, скинул с себя балахон со свежей грязью – видимо, лаз был не слишком широким — и оказался в цивильном прикиде, в котором и ездил на свою работу.

— Три года с таджиками рыли, — пояснил он. – Тоннель – самое радикальное средство против собак.

"На ваше имя поступила телеграмма. Вы можете ее получить... "Далее — номер почтового отделения и адрес. Ну что ж, иду. Протягиваю записку почтальонше, выстояв приличную очередь. Увидев этот клочек бумажки, девушка переменилась в лице и начала заикаться.

— А вы знаете... А вы... Вас ждут... Вы пройдите вон в ту комнату.

Ну, короче, полные, как сейчас говорят, непонятки.

Прохожу. Сидит явный телеграммовед в штатском, вежливо здоровается, называет меня на Вы, хотя разница в возрасте лет этак тридцать, и задает вопрос.

— Не могли бы вы объяснить мне смысл адресованной вам телеграммы?

Увидев текст, я расхохотался. На приклеенных к стандартному (кто помнит) бланку ленточках было считанное количество букв. "Ура ЧЧЧ маривовинка".

Смысл был в том, что мои друзья-студенты должны были накануне сдавать экзамен уж не помню по чему, но очень важному для них. Я за них, естественно, волновался, и во время очередных переговоров по заранее заказанной междугородке на главпочте мы договорились, что об итогах экзамена они собщат мне телеграммой. Буквы на ленточке, если их расшифровать, означали: "Ура, экзамен сдали все трое. Все получили четверки. Подписи: Маринка, Вовка, Инка. "

ТовариСТчу я это объяснил. Объяснением он остался удовлетворен.

Телеграмма до сих пор хранится в моих архивах.

ЧК не дремлет.