Свежие истории от 2 апреля 2017
В г. Алма-Ата есть улица Саина, где на тротуарах ожидают своих клиентов уличные работницы первой древнейшей профессии.
Одна наша знакомая на этой улице решила поймать такси. Остановился частник, за рулем. дедок. Назвала адрес, поехали. Водитель, желая подобрать попутного пассажира, останавливается возле одной из голосующих девиц.
Та, приоткрыв заднюю дверцу и, увидев, дедка, с ходу предлагает:
— мин@т — двести.
Дедок:
— Не-е-е-ееее, нет.
Немного отъехав, водитель ворча объясняет пассажирке:
— мин@т. Двести! Согласишься, а потом ищи этот мин@т. Может это за городом, у черта на куличках!
* * *
2.
Рассказал(а) Александр
После университета два месяца служил, или партизанил в Советской Армии. Нам досталась казарма еще царской постройки. По лестнице ведущей на второй этаж могла бы проехать машина, стены почти три метра толщиной. Новая эпоха добавила пристройку типа сортир. Она была раздолбана и обосрана до предела. Служба нам досталась не самая тяжелая, стрельба
на полигоне, лекции по спецдисциплинам и строевая подготовка. Из-за жары, казарма засыпала поздно, трепались, играли на гитаре, иногда и спиртные напитки. Во время очередных посиделок послышался громкий крик:
— А-а-а! Мама! Отстань!
Толпа народа выскочила из отсеков в коридор. По нему бежал, спотыкаясь и падая щуплый Витя с юридического факультета, в трусах, майке и одном тапочке. Его преследовал огромный крыс, который видимо из-за своей толщины не мог бежать быстро. Громко матерящаяся толпа держа в руках табуретки, пустые бутылки и даже гитару, сделала несколько шагов навстречу. Витя громко крича пробежал мимо нас в глубь казармы. Крыс медленно поднялся на задние лапы, не могу сказать лапки. Внимательно посмотрел и сделал два шага навстречу. Мы на столько же отступили. Похоже если бы он мог, то сплюнул бы. Очень медленно крыс развернулся и пошел назад. Сначала на задних, а потом и на всех четырех лапах. Витя с трудом рассказал, что пошел в туалет и попытался поссать. И видимо это кому-то очень не понравилось. Стоит ли говорить, что в эту ночь у тех, кто это видел, было плохо со сном. Прошли годы, даже много лет. Случайно узнал, что Витя дослужился до командира спецназа ФСБ. И я присутствовал при его первом столкновении со злом.
Заcтрял κаκ-тο c незнаκοмοй девушκοй в лифте. Ποдxοжу κ панели, пοщёлκал κнοпκи разныx этажей. Λифт не реагирует. Нажал κнοпκу вызοва диcпетчера – тишина. Ηе cмοтря в cтοрοну девушκи, гοвοрю:
− Πриеxали!
Девушκа тяжелο вздοxнула. Ηу, думаю, нужнο κаκ-тο разгοвοр завеcти, чтοбы разрядить οбcтанοвκу. Τаκже не пοвοрачиваяcь κ ней, cпрашиваю в шутκу:
− Девушκа, а вы cлучайнο не маньяκ?
Девушκа улыбаяcь:
− Ηет: )
Я:
− Этο xοрοшο… этο xοрοшο, а тο два маньяκа в οднοм лифте κаκ-тο cлишκο м.
Β οбщем, не умею я разряжать οбcтанοвκу.
* * *
Был у нас в группе во время учебы в институте парень по фамилии Драчев. Все его звали просто — Драч.
Однажды во время прохождения военных сборов, а конкретно прослушания лекций по тактике, нашему герою стало нехорошо. И так он ворочался на стуле, и сяк — не хватало смелости попроситься выйти.
Наконец, нашелся одногрупник (пусть будет Иванов), который осмелился перебить преподавателя. Этот Иванов втал и скромно изрек:
— Извините, товарищь полковник!
— Что хотел, курсант Иванов?! — отрезал преподаватель
— Да вот, Драчу плохо...
Настало затишье. В аудитории нарастало волнение. Полковник почесал репу, и поискав глазами козырек фуражки, спокойно ответил:
— Ну так, дp0чи хорошо.
Пришлось организовать внеплановый перерыв, чтобы привести взвод в дееспособное состояние.
* * *
Приехали как-то к нам в гости зимой в небольшой приволжский город знакомые французы. Ясное дело, много времени посвятили осмотру местных достопримечательностей, экзотичных для иностранцев.
Например, их совершенно сразил вид с высокого берега на наше водохранилище, ширина которого такова, что не видно противоположного берега. Спрашивали: "Это рЭка
или морЭ?"
Как-то очень ясным солнечным морозным днем, в воскресенье, поехали через волжский мост. По случаю выходного дня на лед высыпало огромное количество мужиков, любителей подледной рыбалки, которые в количестве нескольких сот человек черными таракашками виднелись повсюду на ослепительно белом льду.
Французы поинтересовались:
— А что это люди делают на льду?
Я совершенно спокойно, без всякой задней мысли, ответил:
— Да рыбу ловят...
Французы расхохотались. Оценив "шутку", спросили:
— Ну ты правду теперь скажи, чего они делают-то?
Я, придав лицу максимально серьезный вид, отвечаю:
— Истинная правда, они ЛОВЯТ РЫБУ!
Французы не унимались:
— Ладно тебе, хорош прикалываться, мы что, совсем дураки? Как же они могут ее ловить-то?
После моих дотошных расспросов до меня доперло, почему они мне категорически отказывались верить. По их разумению, река зимой промерзает насквозь, до самого дна, и рыба там если не мигрирует, то находится без движения, вмерзшая в лед. Пришлось кропотливо объяснять битые истины, что река замерзает только сверху, благо глубина там бывает и 50 метров, что толщина льда полметра всего, редко больше, когда морозы суровые долго стоят, и что подо льдом рыба имеется, пусть несколько сонная, но вполне активная, чтобы соблазниться клюнуть на наживку.
Гляжу, вроде поверили. Следующим вопросом было:
— Но КАК ЖЕ они ее ловят? Из подо льда-то?
Пришлось на пальцах объяснять про чудо-инструмент под названием kolovorot, аналога которому у французов уж точно нет, про кропотливое сверление лунок и терпеливое выжидание. И правда, было видно, что дядьки сидят себе спокойненько поодиночке на своих ящиках и особой суеты на льду не наблюдается.
Еще некоторое время посмотрев на рыбаков, французы вдруг спросили:
— А что, им так эта рыба нужна? Мороз ведь...
Я со вздохом отвечаю:
— Ящики видите, на которых сидят?
— Ну видим.
— Вы понимаете, у каждого ведь там внутри ИМЕЕТСЯ... Она самая, которую вы не любите и говорите, что ее пить невозможно. А на морозе она ведь ох как идет! И греет... И тело, и душу... А еще душу греет то, что свалил себе мужик на весь выходной от сварливой женушки и шебутных деточек и весь в спокойствии с головой отдался любимому занятию...
Французы заулыбались:
— А-а-а... Вот теперь мы все поняли — ЭТО ХОББИ!!!
* * *
Как учить идиотов.
Есть на свете (ч)удаки, которые совершенно искренне считают себя подарком природы человечеству. Особенно, если оно работает каким-то зачуханным менеджером в Рогах и копытах. Одно только: такие менеджеры не понимают совершенно — что тут делают все остальные, когда оно выходит в свет. Видели, конечно, таких чижиков
и на дорогах, да и по жизни их стало немало. Одним из их высокоумных поступков — как правило — является забота о себе любимом в домах многоэтажках. Привычно для себя они перекрывают остальным жильцам воду, отопление, вентиляцию, пускают в свою ванную горячую воду из соседского водопровода, подключаются к чужим сетям ну и тд.
Вот и у нас одни такие чуда интеллекта решили — кто врезаться а кто и перерезать чужую вентиляцию — а на хрена, собственно, им в их квартире какие-то чужие трубы, да и подключить вытяжки удобнее вон в ту дырку, а не в в свою личную. В результате, соседи получают их вонищу и г@внищу. На справедливые замечания- какого хрена они влезли в чужую вентиляцию — смотрят удивленно: а куда надо, в свою, что ли. Жилинспекцию на порог не пускают. Всех посылают. Ладно. Набить им морду — что в г@вно наступить. Будем действовать по закону. Идем в управляющую компанию и жилинспекцию с заявлениями. Предупреждаем, что нарушители сами придут к ним с жалобами на свое переустройство. Не верят. Хорошо. Ждите. Те, кто снизу, закупорили на время свои вентиляционные отверстия, оставляют в трубе селедку, нашатырь и собачьи какашки. А те, кто сверху, перекрыв на время верхний ход, запускают пылесос на выдувание вместе с пакетиком цемента. Те, кто ничего не рушил и не врезался, знать об этом не будут, так как на каждую квартиру конструкция предусматривает свою вентиляцию. Те же, кто решил попользоваться чужой — бегут в управлящую компанию с жалобами. Та вместе с жилинспекцией тщательно проверяют "жалобщиков", составляют акты и направляют их с удовольствием в суд. Пусть не быстро но эффективно. Рекомендую.
* * *
* * *
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
В жизни всегда есть место подвигу, особенно когда совсем не до подвига.
Парень и девушка, поехали в горы Кавказа.
Альпинистами они не были, они были мажорами из МГИМО, и альпинизм, поэтому у них был "игрушечный", так для понта. Мол, мы бывали, покоряли, знаем. Опять же романтика: мальчик, девочка,
гитара, палатка. Амуниция, у них была конечно же первостатейная. Все самое дорогое. Даже ледорубы были, хотя до льда и снега они не собирались идти, но фотки с ледорубом и бухтой веревки, это круче чем ковбой Мальборо. Они поднялись на километровую высоту, не больше. Переночевали. Пора и домой в Москву. Но Кавказ внес свои коррективы, они заблудились наглухо. Наглухо — это три дня и три холодных ночи. Сожгли бензин из зажигалки "зипо", гитару, спальный мешок, а мокрая трава че-то не горит. День похож на день, и ничего нового: с утра до вечера хромое блуждание от пропасти до пропасти, а как они туда попали, и как спуститься вниз к людям – непонятно.
Между собой, охрипшие влюбленные общались только матом. На четвертое утро, они проснулись от звуковых галлюцинаций. Им слышались: немецкая речь, смех и переливы губной гармошки. Как в фильмах про войну. Звуком все не закончилось, в палатку заглянул мужик и сказал:
— Гутен морген.
Наши герои выползли из палатки и увидели двадцать человек из группы "Эдельвейс", навьюченных до зубов, только без оружия.
Это были матерые немецкие альпинисты и в результате "э-кальских" и "бэ-кальских" переговоров, выяснилось, что они к своему восхождению готовились два года и не намерены отвлекаться от маршрута ни на секунду, поэтому не может быть и речи, о том, чтобы отвести наших страдальцев вниз к людям. Они лишь неопределенно показали ледорубом направление и тыкнули варежкой в компас. Бедолаги не хотели отпускать живых людей, тем более, они уже там вчера блуждали, куда смотрел ледоруб.
Наши твердо решили, что немцы не пройдут и легли перед ними "трупами". И немцы поставили ультиматум (немцы вообще любят ультиматумы):
— Вы идете с нами "шнеллер", покорять "алес" вершину, далее мы спускаемся с той стороны горного хребта и приводим вас в цивилизацию. Но если вы будете нас задерживать, мы вам тут же скажем "ауфидерзейн".
Русские посмотрели вдаль и вверх на сияющую снежную вершину и грустно сказали:
— "яволь"
Немцы грубо высыпали все вещи студентов на землю (ну немцы, что возьмешь) и взяли то немногое, что пригодится в походе, остальное велели бросить, собрали им с миру по карабину и пошли.
Наши 100 000 раз пожалели, что поперлись с немцами. Это все равно, что человек сломавший палец, ломает себе еще и обе ноги, чтоб с поломанным пальцем без очереди попасть в Склиф. Но отступать было поздно.
Представьте — как трудно лезть в гору человеку, который прет на вершину, только чтобы попасть вниз. Чего только стоит сон над пропастью, в гамаке прибитом гвоздиком к горе. Нормальному человеку такое приснится и он, вздрогнув, проснется...
Они вернулись домой еле живые, похудевшие, с обгоревшими на солнце лицами и слезящимися глазами. Но вернулись.
Через месяц немцы прислали им фотографию. Я ее видел: Радостные Гансы и Фрицы орут и смеются, как будто увидели в бинокль Москву. В руках вымпел покорителей вершины, а на заднем плане на снегу сидят две печальные фигуры с впалыми глазами
"... У многих катанье на коньках производит отдышку и трясение. .. "
Козьма Прутков.
Остановка. Народ на этой самой остановке. Подъезжает троллейбус и в
открытые двери начинает карабкаться типичная бабка с огромнейшим походным
рюкзаком за спиной. В какой-то момент этого "карабкивания", рюкзак
перевешивает бабку и она, подчиняясь законам гравитации, медленно выпадает
со ступенек троллейбуса прямо к ногам только что подбежавшего мужичка,
который глядя на бабку выдал:
— Ну что, бабка, парашют не открылся?
* * *
На днях было.
Подошёл к концу месяц ударного труда группы итальянских товарищей на нашем заводе. Всё что надо отчинили, наладили, ценные указания раздали.
А надо сказать, что выпить и по бабам они совсем не дураки, как и положено настоящим итальянцам: ежедневно после работы – кабак, водка, тёлки. Последний вечер отметили совсем даже ударно: ресторан, где я их оставил, плавно перетёк в сауну с девочками и закончилось это всё совсем незадолго до часа Х. Час Х – это 5 утра, когда я заехал за ними в гостиницу, чтобы отвезти их в Москву, на самолёт.
Загружаю тела в машину – и вперёд. Ну вообще-то не совсем тела. Месяц адаптации сделал своё дело: сидят бледные, хлебают минералку, головой стараются не шевелить, но почти живые.
Проезжаем мимо аптеки:
— О! Алессандро, тормозни!
Ну я с пониманием ситуации паркуюсь рядом, заходим в аптеку вдвоём с
Энрико:
— Энрико, чё берём? Алказельцер, минералку?
— Нет. Виагру.
У меня рот до ушей:
— Да хватит прикалываться, Рико.
— Ага, тебе смешно. А мне вечером жене доказывать что соскучился.
* * *