Свежие истории от 8 апреля 2016

реальную историю, почему такое возможно.

Был, а может есть один завод. И решил его начальство внедрить систему управления производством, короче СУП. Сказано — сделано. Купили оборудование, программы, рабочую силу для эксплуатации, наняли консультантов-внедренцев и... , вы думаете, тут будет расказаз в духе aн@льного о распиле и etc, ан, нет! Заработало! Прошел период шеф-сопровождения и консультанты передали систему заводскому персоналу. Прошло где-то полгода, а глава представительства компании-поставщика решил поинтересоваться, как дела-то идут. Подтекст понятен, а может еще чего продать получится. Ответ заводчан немного ошарашил — а дрянь ваша система. Данные обновляются раз в неделю! Это ЧП. Небольшой десант консультантов высадился на заводе и стал дотошно выяснять, а где такая задержка возникает-то. И выяснил. А дело было так.

Жила много лет назад девочка, ну, пусть будет, Клава. Родилась перед войной, отец погиб, мать в силу мужского труда, а что, равенство ведь, за которое клара цеткин в печенье себе отказывала, а землячка шампанского недопивала, так вот, осчастливленная социализмом мать Клавы рано умерла, и воспитывала Клаву бабушка. Поэтому и пришлось Клаве идти не в институт, а в ФЗО, а после ФЗО — на завод. Да-да, тот самый. В общем, когда Клаве, точнее уже бабе Клаве, пришло время идти на пенсию, возник на горизонте затейник гайдар со своими реформами. Пенсию бабе Клаве начислили, но такую, что на коммунальные услуги почти хватало, а вот покушать уже ни-ни. И пришлось бабе Клаве пойти опять на завод кладовщиком. Платили ей не так, чтобы много. Но и лет ей было немало, никуда, короче, не денется. После внедрения СУП бабе Клаве поставили компьютер и сторого-настрого приказали вносить цифирки в нужные поля. Думаете, добавив обязанности, добавили денег! Наивные. По мнению работодателей и так много этой старухе платили. В отличие от большинства людей советской формации баба Клава была чаловеком ответственным, компьютер на требуемом уровне освоила и вносила требуемые данные... раз в неделю в пятницу, перенося данные из своей тетрадки в клетовку в СУП. В этот день данные и становились доступными всем службам. Автор этих строк спросил недоумков, эксплуатировавших и заказывавших систему:

У вас нашлось миллион евро на программное обеспечение, почти полмиллиона евро на оборудование и почти три миллина рублей фонда ежемесячной заработной платы для администраторов программного обеспечения разных типов, но почему при этом у вас не нашлось двадцати тысяч рублей бабе Клаве для того, чтобы ее новые обязанности подкреплялись деньгами? Ведь без бабы Клавы все это программно-аппаратное великолепие — просто электронный мусор? Ответа, как вы, уважаемые читатели, догадываетесь, я не получил.

Теперь понятно, почему фронт-энд базы даннх паспортов не обновляется неделями. "Бабе Клаве" добавили обязанностей, а деньги решили не добавлять, а без нее не работает.

летучих рыб. Другой проживает совершенную среднестатистическую жизнь, выпивая ежедневно свои 0.18 литра водки, съедая в месяц 5.4 килограмма картофеля и корнеплодов и совершая положенные ему 0.0013 убийства. Но и тот, и другой равно одержимы желанием поделиться содеянным, в назидание современникам и потомкам. В результате один пишет "За бортом по своей воле", другой "Москва – Петушки", третий создает "Кумаонских людоедов" или "Леопарда из Рудрапраяга". А иной ограничивается поучением друзей по гаражу.

И проявление означенного вируса неизбежно, как пресловутый дембель. Невозможно, совершенно невозможно избежать его тлетворного воздействия. Вот и азмь, грешный, впал в эту хворь и пишу, пишу, пишу… Зачем? Для кого? – Не знаю. Но вот история, полная трагизма.

В конце 70-х годов прошлого века – как видите, это древняя история и обязана быть правдой, ибо предки наши верили ей слепо, — так вот в то самое время получил наш институт некий Прибор. Я бы даже сказал – Спектрометр. На фоне остального нашего оборудования, в основном извлеченного из хранилищ времен Хуфу или Тутанхамона и крашеного молотковой эмалью, новая игрушка была красива, как новогодняя елка и в качестве гнета для капусты была идеальна. Как спектрометр это изделие не вполне оправдывало свое название, поскольку не работало.

Начальству же, даже самому лучшему, свойственно желать обратного – хочет оно научных результатов с каждой единицы оборудования. Поэтому с регулярностью раз в неделю был вызываем наладчик, Полномочный Представитель Изготовителя, человек-гора ростом за 2 метра и весом за полтора центнера. Начальник же мой, к слову сказать, рост имел примерно полтора метра и вес килограмм пятьдесят или меньше. И в один прекрасный день Начальник возопил, обращаясь к Полномочному и глядя на него снизу вверх:

— Слава, — вопиял Начальник, — ну неужели Трижды ордена Ленина Ленинградское оптико-механическое объединение имени Владимира Ильича Ленина (sic!) не может справиться с такой мелочью, как спектрометр?

На что Полномочный, исполненный спокойствия и величия, из-под потолка гласил:

— Миша, да все эти ваши научные приборы составляют четверть процента в программе ЛОМО, они просто на хер никому не нужны!

И тут стало ясно, что нас, говоря современным языком, "кинули". И если мы хотим с этим чудищем (не Славой, а Спектрометром) работать, придется действовать самим.

Тогда я принялся думать, потом паять, потом ругаться, опять паять и после опять думать. Даже книжки читал, даже инструкцию к прибору! И прибор, как это ни странно, стал подавать признаки жизни и даже заработал, и работал настолько устойчиво, что меня обуяла гордыня. Грешен. Захотелось поделиться своей мудростью с собратьями – это, кстати, тоже было проявлением ранее упомянутого вируса эксгибиционизма, хоть и с научным акцентом.

Подстрекаемый гордыней, написал я Статью, и приложил к ней Акт экспертизы, и послал Статью в Приличный журнал.

Зря. Зря я не обратил внимания на тот факт, что Приличный журнал, хоть и полностью соответствует профилю Статьи, но издается самим Курчатником. В связи с этим прискорбным фактом спустя пару месяцев после отправки Статьи я был обеспокоен звонком из редакции Приличного журнала, и был поставлен перед необходимостью получения разрешения на публикацию от самого нашего Министерства, поскольку ранее редакция с такой мелочью, как наш институт, дела не имела.

Всякий человек в своем развитии проходит стадию восторженного восприятия окружающей реальности, именуемую наивностью. За определенным рубежом окружающие почему-то начинают эту милую черту именовать глупостью, но это остается полностью на их совести. И вот, полный наивности, или глупости, я отправился в само Министерство. В приемной, посовещавшись, синклит теток вынес решение о том, что "Это вам надо к Пал Палычу". Ну, к Пал Палычу – так к Пал Палычу, куда двигать-то? Синклит посмотрел на наивного (глупого) с сожалением, но номер комнаты назвал. И я двинул.

В результате получасовых блужданий по разноэтажным корпусам Министерства, топология которого навевала мысли о 5-м или 6-м измерении, я добрел до искомой комнаты и отворил дверь, предварительно робко постучавшись. Комната, в которой я оказался, помимо крашеных зеленой масляной краской стен, имела следующие приметы: два окна без занавесок, стол без единой пылинки на нем, два стула и Пал Палыч.

Великий человек каким-то образом был предупрежден о моем приходе, ибо начал орать сразу.

— Вы что, — орал Пал Палыч, — не понимаете, что вы сделали? Вы изменили Гостовский прибор! Люди работали! А вы! Подсудное дело!

Мои робкие попытки объяснить, что я просто починил прибор и заставил его работать, не могли прервать могучих элоквенций Пал Палыча:

— Вы не понимаете! Гост! Предприятия! Метрология! Получите разрешение на публикацию у производителя или в его министерстве!

В тот момент, когда я произнес:

— А кто же меня пустит на ЛОМО и в Средмаш? И как же предприятия будут этим дерьмом пользоваться, коли оно не работает, хоть и Гостовское? – настала тишина. Пал Палыч молчал, как граната с выдернутой чекой, как снаряд со взведенным взрывателем.

Остатки инстинкта самосохранения, свойственные даже очень наивным (глупым) людям, заставили меня выскочить за дверь, пренебрегая элементарными правилами вежливости и не прощаясь… Последний взрыв настиг меня уже в лифте и, по счастию, пришелся вскользь…

И вот тут-то и произошло волшебное превращение наивного (глупого) в умного и хитрого. Я решил ждать, и в конце концов дождался своего часа. Пал Палыч был поражен насморком и взял больничный! А я, отныне хитрый и умный, пошел на прием в Научно-техническое объединение нашего главка, рыдая, сообщил о тяжкой болезни Пал Палыча и необходимости срочно-срочно получить разрешение на публикацию, и за шестнадцать секунд получил визу Главного инженера НТО. И Статья увидела свет. И ее даже, может быть, прочитало человек пять-шесть. Виктория, сиречь победа!

…Минуло больше тридцати лет, но меня по сей день мучает один вопрос: кем был этот Пал Палыч? Какой пост в Министерстве занимал? Узнал ли он о моей страшной хитрости, и если узнал – что стало с ним и почему я все еще не на лесоповале?

И еще, для всяких скептиков и маловеров: в приведенных мною диалогах каждая буква соответствует сказанному в действительности. Я не придумал, не сочинил, не добавил и не сфантазировал ни единого лишнего слова.