Истории о армии

- Да ни хрена с вами не будет, мы низко полетим.

Лететь надо было на Ан-12, впрочем, как обычно. Но в гермоотсеке нам в этот раз места не хватило. Туда сразу, как огурцы, набились какие-то попутные отцы-командиры. А мы готовились пару часов «наслаждаться» гулом двигателей, низкой температурой и отсутствием кислорода в грузовом отсеке. Но кряхтеть перестали, как только узнали, что сразу после взлета нам будут предложены элитные напитки нового урожая. Урожай, на этот раз, собрали с правого борта высотного истребителя-перехватчика.

Взлетели. Минут через двадцать пол в самолете стал горизонтальным, и мы развинтили канистру.

«Не напиваться», - предупредил старший. Хлопнули по стакану и закусили яблоками. Канистру убрали от греха, люди разбрелись по салону, а я полез в хвост, пописать в щель грузового люка. Щель оказалась ничего себе так.

Пописал, уронил туда яблоко, и стал разглядывать внизу кораблики (над морем летели). Вдруг подумал, что створки люка открываются вниз, и сразу перестал на них подпрыгивать. Пошел обратно к людям.

В салоне тем временем уже возникли клубы по интересам. В одном углу бились в карты, в другом - в шеш-беш, остальные - как будто спали. И только Сашка никак не мог найти себе компанию, переползая от одних к другим, через кучу наваленного как попало, но хорошо привязанного оборудования.

Нехотя разбавленный спирт уже вовсю плескался в его молодой голове и никак не давал покоя.

Я нашел себе укромное место, сел, поднял воротник, закрыл глаза и притих. Не спалось, на душе было тревожно. Летать я вроде никогда не боялся, но на днях у нас тут случилось. Взлетая, упал в море Ил-76 с десантниками, все погибли, поговаривали, что из-за некачественного топлива. А мы как раз и летели на этот аэродром. «А потом еще обратно надо», - думал я.

Вдруг я очнулся от какой-то возни. Открыл глаза, вижу - мимо меня в хвост пробирается Сашка. Наступает мне на ногу, шевелит губами, поддатое лицо извиняется и даже пытается стать виноватым. Спрашивать, куда пошел, бесполезно, гул не перекричать. Поэтому, просто отмахиваюсь от него рукой. Наверное, тоже писать захотел.

Проходит еще немного времени. И в самолете начинается апокалипсис.

Внезапно настежь распахивается дверь в гермоотсек, из нее с перекошенным лицом вываливается борттехник, спотыкается, падает с размаху на гору оборудования и быстро ползет по ней. Кричит по дороге что-то, его никто не слышит, но жутко становится всем. Замираем в своем непонимании и наблюдаем. Когда он преодолевает половину кучи, в дверях появляются еще и летчики.

«Оба, твою мать», - быстро считаю в уме я. Что это? Б%я. А эти куда?

Нехорошие предчувствия превращают весь ливер в животе в холодец. Лица у летчиков такие, что никаких сомнений по поводу ситуации вообще не остается. Волосы у меня встают дыбом, когда и они бросаются вслед за техником.

«Кто первый доползет, того и парашюты» - пронзает меня догадка. На дрожащих ногах приподнимаюсь, и вижу, как уже добравшийся борттехник вытаскивает нашего Сашку из хвостовой кабины стрелка.

«А все-таки он сумел состряпать виноватое лицо», - думаю я немного погодя, когда на него орут и трясут уже все трое.

Потом «потрясенного» Сашку летчики сдают на поруки старшему, орут уже на него, и уходя обратно, хлопают дверью. Охеревший народ потихоньку начинает подтягиваться в кучу, узнать, что случилось. Для борьбы с навалившимся стрессом опять появляется канистра.

Перекрикивая шум, выясняем. А случилось вот что. Сашка от скуки забрался в хвостовую гермокабину стрелка. Посидел там, потом стал нажимать всякие кнопочки, щелкать тумблерами, давить на гашетку. Летчики сразу поняли: в хвосте - самозванец. Выкурить его оттуда был послан борттехник.

И все бы ничего, но в это время Ан-12 нагнал наш истребительный полк.

Командир полка с ведомым снизились, покачали нам крыльями и по радио напомнили, что техническому обеспечению перелета полка надо бы поторапливаться.

Вот. Но техник был еще в пути, а Сашка в кресле стрелка уже разошелся не на шутку. Он нашел там забытый кем-то шлемофон, надел его, и как раз сейчас расправлялся с американскими асами в голубом небе Вьетнама. Ну, и в разгаре боя, незаметно для себя, щелкнул нужным тумблером и вышел в эфир.

Наш командир, наверное, сильно удивился, когда вместо привычного ответа:

«Есть, выполняю», вдруг услышал крик: «А-а-а, суки, окружаете. Ну, ничего, сейчас я вам покажу, как Родину любить. Тра-та-та-та-та».

Ну, тут уж подорвались все.

В общем, не скучали в полете. А на аэродроме том нас почти никто и не встречал. Кроме командира полка. Он один стоял у трапа. Мрачнее тучи.

«Ну, давай Саня, иди уже», - и старший первым подтолкнул на трап нашего «стрелка-радиста».

сборище (что-то там насчет того, как правильно донести до масс в шинелях решения очередного съезда КПСС). Отмазки типа "я в наряде" не проходят совершенно. Поэтому - звонок командиру полка и решение командира - стоишь в наряде до утра, потом кем-нибудь сменим, и на автобус в Каунас на "сборище пропагандонов".

Для тех кто не служил объясняю: в наряде офицер стоит одетый в сапоги и галифе, а на совещание нужно быть в брюках "об землю"(т. е. обычных) и в ботинках. По-простому можно сходить домой и переодеться. Но наш П. вообще-то дежурный по парашютно-десантному полку, входящему в Вооруженные Силы Варшавского Договора, а это ни хрена не стройбат под Тамбовом, и за поход домой можно звездочку с погон потерять.

П. принимает решение - и солдатик, т. н. "дежурный по управлению", а в простонародье "дежурный мотоцикл" умчался к нему домой за формой на завтра. Через 20 минут, смущенный совершенно, прибывает назад без формы и, пряча глаза, докладывает, что жена П. форму ему не дала, а в квартире был слышан характерный голос начальника штаба полка (который, если честно, давно вожделел жену пропагандиста П.) Надо заметить, что и сам П. был неплохой "ходок" по чужим женам, и как все "ходоки" был страшно ревнив.

После доклада смущенного "мотоцикла" наш П. уже не жалел звездочку на погонах, у него "упала шторка", и помчался он домой, кровожадно поглаживая пистолет в кобуре, коим он был вооружен как дежурный по части.

В квартире он застал одну перепуганную жену и ни одного начальника штаба. Клятвы в верности опускаем для краткости. Зато уточним, что в квартире напротив, где жил начальник штаба, бушевал семейный скандал по типу "какого хрена здесь должны быть штаны этого пропагондона".

Начальник штаба только что внезапно вернулся "из полей", где проходили какие штабные десантные заморочки. Объяснения "напрямую" были невозможны, так как один офицер начальник, а другой подчиненный. Да и вообще стыдно как-то!

Но по настоянию женской части пришлось ситуацию все-таки прояснять путем переговоров. Солдатик просто повернул не налево, а направо и перепутал квартиры. Этим он совершенно беспочвенно обеспечил на годы косые взгляды друг на друга двух, в принципе нормальных, мужиков.

Закончу нестандартно, ибо не хочу выставлять сослуживцев идиотами. У капитана П. за Афган был орден "Красной Звезды", а начальник штаба за "прогулки" по той же территории и связанный с этими прогулками переломом позвоночника получил два ордена.

ПВО передали в Военно-воздушные силы.

ПОПАЛ, ТАК ПОПАЛ

Вот в это время старый по лётным меркам капитан, отец троих детей, и попал в бывший полк ПВО в качестве усиления. Полк переучивался с устаревших Як-28П на в то время ещё современный МиГ-23МЛ и, чтобы не подорвать боевую готовность, полк усилили целой эскадрилией лётчиков, уже летавших на МиГ-23.

А через пару-тройку лет высокое начальство решило, что эксперимент не удался, и опять вернули авиацию в ПВО. Вот так и остался наш капитан в войсках ПВО. Потихоньку, со временем, получил майора и собрался уходить на пенсию, выслуга лет позволяла.

ДЁРНУЛ ЧЁРТ ПОШУТИТЬ

И вот в этот период своей жизни наш уже майор стал участником какой-то проверки, на которую в часть понаехала куча проверяющих, да всё больше генералы, да не с голубыми, как в авиации, а с красными лампасами. Ведь в ПВО практически все большие начальники, начиная от командира дивизии, из ракетчиков или общевойсковых. Такого обилия красных лампасов и околышей наш майор сроду не видел.

И вот решила комиссия устроить вывод полка из-под удара. Как положено, сыграли тревогу, подвесили ракеты и одной эскадрилии дали команду на запуск и выруливание на взлёт. Взлёт, конечно, не дали. Вырулила эскадрилия на взлётно-посадочную полосу, выстроилась для взлёта парами, постояла, да и получила команду на заруливание по полосе и в свою эскадрильскую зону.

Досадно стало, что взлететь не дали, но не часто неожиданные проверки заканчивались реальными полётами, как бы чего не вышло. И вот рулит наш майор, без пяти минут пенсионер, смотрит - возле рулёжки стоит кучка генералов. Видимо, спустились после "отбоя тревоги" с КДП (командно-диспетчерского пункта) перекурить. Выстроились, как на параде, и смотрят на проруливающие мимо них один за другим самолёты.

И дёрнул чёрт нашего майора пошутить. Подруливая к стайке генералов, он открывает фонарь, поднимает повыше кресло и делает равнение направо с отданием чести, как танкисты на парадах делают. Генералы тут же подтянулись и ответили на приветствие. На душе у майора стало веселее, приняли "за чистую монету".

САМ ПРОБОЛТАЛСЯ

Не знал майор, какой разнос устроили командиру полка проверяющие по результатам проверки:

- Не полк, а сборище партизан! Только один порядочный офицер нашёлся, который когда-то читал устав и знает, как приветствовать старшее воинское начальство.

Командир недоумевал, в чём причина разноса, но спросить не решался. Так бы и осталась проделка майора тайной, но на пикнике по поводу ухода на пенсию майор сам проболтался и рассказал эту историю. Терять уже было нечего...

на чистовик. Звали его Валера, фамилия-Савалян.Как то после празднования первомайских праздников, утром сидим на оперативке, у шефа - полковника Николаича, на столе звонит телефон, он снимает трубку, не долго слушает, расплывается в улыбке и включает громкую связь. Звонила Люська - санитарка из морга, тетка лет так 50, но в результате работы на данной должности рядом с трупиками и частого возлияния алкоголя, можно сказать что возраст не определен. Сам диалог был такого плана:

Л. - Николаич, е%% твою мать! Что за х[рена], постановление на вскрытие естьЮ а трупа нет!

Н. - Люся, погоди, а кто постановление на вскрытие выписывал?

Л.- Кто б%%! Савалян!

После того, как Николаич пообещал Люсе во всем разобраться, он поднимает Валеру и спрашивает его об обстоятельствах его дежурства в ночь с 1 на 2 мая. Что ему сказал Валера мы опустим,но дал Валерику задание труп отыскать, а вот что Валера поведал нам.

- Сидим с мужиками в дежурке, отмечаем праздник, вдруг звонок из д. Новая и женщина, зав.клубом в трубку чуть ли не кричит, мол труп около клуба, приезжайте! Как положено сообщили на скорую и выехали. По приезду на место, действительно - труп, и медики подтвердили, мол от перепитого мужик кони двинул, хотя внешний вид медиков Валеру смутил. Ну погрузил Валера этого жмурика в труповозку, привез в морг,а так как были выходные, морг открыл ключом, который взял в приемном больницы, положил на пол, оставил постановление и уехал, продолжать отмечать праздник.

Труп Валера нашел, у него же дома, за столом с бешенными глазами и рассолом.

А вот что поведал сам "труп"!

-С вечера с мужиками пережрали, решил прогуляться по деревне, пришел к клубу, а там молодеж еще выпить предложила, естестно не отказался. Вобщем срубился почти "насмерть"! Проснулся от того, что холодно, глаза продрал - темно и запах- просту жуть!У видел в проеме свет ну и вышел на него и прямо в "разделочную", где с вечера Люся жмурика с "распахнутой" грудиной оставила! Хорошо дверь морга из нетри откурывается. Мужик домой бежал, побив все рекорды. А утром заявляется участковый со словами: "Ху%%%и ты здесь сидишь, тебя Люська ищет! " Люську все знали! Кстати, мужик после этого пить совсем бросил!

бойца. Там их несколько месяцев промурыжили – и на фронт. В 1944 он с немцами и встретился. Со своим отделением они шли по опушке леса. Так оно безопасней было. Внутрь леса вдавалась большая поляна. Все отделение вдоль опушке по поляне и пошло.

А отец как назло ногу натер. Ну, он напрямик и подался. Идет под сапогами вода хлюпает. Почва болотистая была. Вдруг характерный свист.

Снаряд радом с ним в 4-5 метрах в землю хлюп. И тишина. Плавненько затормозил, значит, и не взорвался. Такие вот они добрые, эти немцы на одиночного солдата снаряда не пожалели. После он в Прибалтике успел немного повоевать. «Приблаты» им в спины стреляли. А закончил он войну можно сказать по неосторожности. Подошел посмотреть как орудие обстрел ведет. Немцы–то как раз отвечать стали. На этот раз они не промахнулись. Почти под отцом шарахнуло. Его взрывной волной на лафет пушки и отбросило. Да так, что таз раскололся. 6 месяцев в гипсе пролежал (все, что ниже пояса). Комиссовали.

После приехал в Москву. Поступил учиться в Институт «Цветных металлов и золота». Работал. Дорос до завлаба. Тут к ним в лабораторию отставной военный пришел. Хрущев тогда армию крушил по-черному. Как ДАМ с ВВП сейчас это делают. Правда, тогда стратегические ракеты как сосиски с конвейера сходили. Так вот у этого летчика орден Красной Звезды был.

Батька, конечно, поинтересовался – за что, и услышал такую историю.

Служил тот в войну где-то под Ленинградом. Занимался в основном разведкой. Причем обычно к себе в самолет 50 кг бомбу брал. Где он ее держал, и как ему разрешали – история умалчивает. По всем правилам самолет с бомбами садиться не может. Так вот летит он над Балтикой.

Погода ясная. Видит идет легкий немецкий крейсер и пара корабликов поменьше. Они понятно на него внимания не обращают. Это не налет.

Одиночный самолет опасности тогда не представлял. Ну, летчик своим и докладывает: вижу немецкие корабли и все такое. Разрешите атаковать. Те посмеялись и разрешили. Он выбрал цель покрупнее и сбросил свою бомбочку. Кидает он ее понятно с хорошей высоты, чтоб немцы ненароком из зениток не шарахнули. И… попадает прямо в пороховой погреб крейсера.

Раздается страшный взрыв. Несколько минут и на поверхности только два оставшихся сторожевика. Прилетел, доложил. Ему понятно не поверили.

Начали проверять. Перехват разговоров, остатки корабля на поверхности воды и др. Все сходится. К ордену парня!

Вот так. И один в поле воин, если по-русски скроен!

и ведение диверсионных действий. Все условия по максиму приближены к боевым. По той же легенде на наше уничтожение был послан армейский спецназ состоящий в основном из офицерского состава. Понятно было, что спецназ нагрянет глубокой ночью, когда мы вымотанные марш бросками и выполнением боевых задач должны забазироваться в полевом лагере для короткого отдыха. Защитить лагерь когда против тебя действуют профессионалы задача сложная и возможно даже невыполнимая при нашем раскладе сил. Поэтому после небольшого оперативного совещания было принято нестандартное решение. Наша группа разбилась на две части, большая часть одев масхалаты залегла в ближайшем перелеске замаскировавшись в сугробах, а небольшая создавала в лагере имитацию его жизнедеятельности. Лежать в сугробе даже в армейской экипировке, когда ни то что покурить, шевельнуться нельзя, дело несладкое, но на кону стоит твоя жизнь, пусть даже условная. Как сработала их разведгруппа мы походу все же прозевали, но и они нас не вычислили, да и наши в лагере имитированно провели полный отбой на отлично. Зато часов около трех ночи мы засекли основную. Они двигались как призраки сливаясь со снегом и только тени от редко выглядывающей луны выдали их передвижение. И командир дал команду — вперед. Атаки с тыла спецназ не ожидал, мы рванули в яростном порыве с душераздирающими криками. Каждый орал то что мог, этот крик поднимал наш воинский дух и должен был внести сумятицу в ряды противника. В первой схватке мы разбились об них как волна об скалу. Больших результатов рукопашная не дала, но выровняла линию фронта, поставив нас и их стена на стену. Возникла небольшая пауза, противник видимо анализировал откуда к зачищаемому объекту прибыла подмога, а мы глядя на них думали осилим или не осилим. Ведь против нас стояли волки спецназа. Матерые. Годами обучаемые убивать. Там куда не ткни либо мастер либо КМС по боевым искусствам. Ситуацию спас сержант Гордеев, оставшийся в лагере с группой «муляжа». Этого его истошный крик:

- Вовремя братушки! Сейчас мы их с двух сторон жахнем! - заставил спецназ раствориться в снежной мгле.

Нет, они не струсили, не сбежали, просто воинская наука их подразделений говорит о том, что если разведданные не совпадают с реальной обстановкой развивать операцию нельзя во избежание потерь личного состава.

Это не было чистой победой в схватке, но дало выжить нам ночь, а посветлу идти в лобовую любому даже сверхобученному спецназу, просто чревато. Мы представляли их разбор и были горды тем, что и мы не лыком шиты. Что, кстати, по окончанию учений подтвердило и командование.